it's better to be insane than stupid
читать дальшеУже две недели как Том гнил в цементном полу пятого склада, уже две недели, как Луиджи стал одним из «капо» одной из самых влиятельных семей в Нью-Йорке. Наконец он осуществил свою американскую мечту. Он сменил съёмную квартиру под линиями метро на роскошный дом в пригороде, наконец, он купил себе автомобиль. Осталось только одно – жениться на чистокровной сицилийке.
Снова поздняя ночь, снова дождь. В дверь дома Лу постучали. На пороге стоял консельери Дона – Гильермо:
– Лу, могу я войти?
– Конечно! – отходя в сторону, Лу впускал высокого гостя в дом. – Мой дом – твой дом.
Гильермо лишь улыбнулся в ответ.
– Кофе? – радушно предложил хозяин дома.
– Будь добр.
Вернувшись в гостиную с двумя чашками горячего ароматного кофе, Лу спросил:
– Дону Джузеппе что-то необходимо?
– В общем-то – да. Папа хочет, чтобы ты и твои люди встретили груз и переправили его на наш склад.
– А как же сами работники склада? Они разве с этим не справятся? – спросил Лу и отпил кофе.
– Видишь ли, в чем дело, – Гильермо поудобней устроился в кресле, – в городе объявилась новая группировка… они меня бесят. Они берут к себе всех… всякое быдло что ходит по улицам, с кастетами в карманах, идут к ним, вся шваль что валяется на улицах, тащится к ним. Они не чтут Омерту.
На последнюю фразу Лу среагировал как бык на красную тряпку. Он чуть не вскочил с кресла.
– Они хотят перехватить наш бизнес, – продолжил Гильермо, – это как раз и беспокоит Папу. Он возлагает на тебя большие надежды. Он хочет, что бы ты разобрался с ними, – консельери сжал руку в кулак, словно сдавливая противное насекомое или выдавливая сок из фрукта, – что бы ты заткнул их глотки, что бы ты поставил этих зарвавшихся молокососов на место.
Человек может бесконечно наблюдать за тремя вещами – как горит огонь, как течет вода и как кто-то работает. Лу, стоя в свете фонаря, держа дробовик на плече, как заправский охотник, наблюдая как грузчики, уставшие, но довольные, аккуратно и быстро перекидывают ящик за ящиком из товарного вагона в грузовичок Форд.
«Грузчики и вправду вернутся сегодня домой довольными, ведь они заработают за пару часов раза в два больше, чем зарабатывают за неделю, да ещё и получат надбавку за молчание... или за вредность производства» – Лу усмехнулся своим мыслям и побрел в сторону грузовика.
Не успел Луиджи улыбнуться, как в ворота въехала машина и с визгом остановилась в нескольких шагах от грузовика. Из машины вышли четверо хорошо одетых мужчин, держа оружие в руках:
– Прекратить разгрузку! – прокричал один из них на ломаном английском, со странным акцентом.
– Ты кто, мать твою, такой?! – возмутился Лу.
– Я здесь вопросы задаю! Заткнись, пока я тебе домовую книгу не порвал!
В мозгу Лу что-то переклинило. Он ошалел от обращения. С ним давно никто так не разговаривал. Разум Лу сразу отключился, дав волю инстинкту убийцы. Прищурившись, склонив голову, Луиджи направился к обидчику, перехватывая дробовик поудобнее. Подойдя вплотную, он смерил мужчину пристальным взглядом и резким движением сбил его с ног ударом приклада.
Солдаты Лу не опешили, и шквальным огнем из Томпсонов просто изрешетили машину и двоих нападавших. Один из обидчиков решил скрыться – убегая в панике, он что-то кричал и ругался.
– Да! – крикнул вдогонку ему Лу. – И передай своему боссу, что мы за ним придем!
– Босс, – к Лу подошел один из его людей, – а что с этими-то делать?
– Ну, это-то ещё дышит, его на пятый склад и допросить, только аккуратно. Этих, – Лу указал дулом дробовика на трупы, – в вагон и в Канаду. А я поеду к Папе, доложусь. Да. И добавьте грузчикам за молчание ещё по сто пятьдесят баксов.
– Слушаюсь, босс.
Ублюдок долго отказывался говорить. Играя роль боксерской груши, подвешенный к перекладине, он сначала вызвал массу веселья, а потом начал просто выводить из себя Лу.
– Ты что? Самый умный? – Луиджи кружил вокруг «груши» и вкладывал всё свою ненависть в удары.
Отхаркнув кровь и обломки зубов, сволочь наконец выдавила из себя:
– Ладно! Я всё скажу!
– То-то же, – Луиджи растекся в довольной улыбке, и повернул «грушу» к себе лицом и внимательно уставился в заплывшие глаза.
Дома у Дона Джузеппе как всегда было тепло и уютно, но в этот раз здесь было ещё и шумно. Стыдливо скрывая сбитые костяшки, Лу прошел в гостиную. Он был поражен. В доме собрались главный прокурор города Френк Смит, шеф полиции Макс Уолберг, главный судья Уолтер Джонс. Среди них были все его знакомые. Округлив глаза, Лу осматривал всю эту разношерстную компанию. Они переговаривались, шутили, кто-то танцевал с приглашенными девочками. Широко разинув рот, Лу и продолжил бы смотреть на всё это, пока к нему не подошел Гельермо.
– Лу, здравствуй.
Отшатнувшись, Лу выдавил из себя:
– Здравствуйте.
– Тебе что-то надо?
– Да, я хотел бы поговорить с Доном… и что здесь происходит?
Взяв Лу под руку, Гильермо отвел его на кухню:
– Луиджи, пойми, Дон хоть и глава семьи, но он ещё и бизнесмен. И ему необходимо поддерживать связи. Так что будь повежливее с гостями.
– Непременно, – улыбнулся Лу.
– Так чего ты хотел?
– Сегодня, когда мы приехали за товаром, приехали какие-то выблядки. Они хотели перехватить наш алкоголь.
– И? – нетерпеливо спросил консельери.
– Ну, мы уложили двоих, один ушел, один в бетоне на пятом.
– Надеюсь, вы его допросили?
– Конечно! – словно отвечая на оскорбление ответил Лу. – Это толи болгары, толи украинцы, в общем откуда-то из Восточной Европы. Возможно даже из России.
– Русские!? – воскликнул Гильермо.
– Хорошо что не кубинцы. С кубинцами вообще невозможно договорится. Или какие-нибудь макаки с Юга. Так вот, – Лу продолжил отчитываться, – они пытаются перехватить наших поставщиков, так как своих у них нет.
– Ясно, – заключил Гильермо.
– А-а-а! Мой милый Луиджи! – в кухню, в сопровождении двух охранников, вошел Дон Джузеппе. – Ты-то мне и нужен!
– Чем могу помочь, – Луиджи поклонился.
– Можешь и поможешь, – Дон легонько улыбнулся. – Ты, мой милый, через три дня, поедешь на Сицилию. Моя дочь, Мария, заканчивает там частную школу в Палермо и её надо забрать.
– Осмелюсь спросить, почему я?
– Потому, что пока некому, – отрезал Дон, укоризненно посмотрев на своего подчиненного. – С другой стороны – отдохнешь, развеешься. У тебя есть на кого оставить дела?
– Да. Марко. Он хоть молодой, но смышленый.
– А… Марко, это тот молодой человек, что помог тебе поправить положение с выплатами по защите с ресторанов?
– Да.
– Хороший мальчик, – кивнул Дон.
Полторы недели промелькнули как один миг в алкогольном дурмане. Луиджи даже не вспоминал, как он один, с камнем в груди, покидал родину. Как он с тоской в глазах последний раз взглянул на песчаный берег, усеянный мелкими островками зелени и взошел по трапу в трюм огромного стального монстра, который привезет его в США, для того, чтобы он стал мафиозо.
Наконец, Лу спустился по трапу. Наконец он стянул с себя жаркий черный пиджак в белую полоску, галстук, жадно втянул в себя пряный жаркий сицилийский воздух и, пнув мелкую гальку, побрел в сторону отеля.
«Какого черта?» – подумал он. – «Встречать Марию только вечером, а сейчас только двенадцать!».
Перехватив легкий чемодан, где лежали чистые рубашки и сменное бельё, Лу пошел гулять по Палермо.
Он вспомнил, как жил здесь. Он вспомнил, как бегал с друзьями по улицам. Он вспомнил, как воровал конфеты в той лавке, через дорогу… «Как же звали хозяина? А! Антонио! У него ещё был сын… Анджело, кажется». Воспоминания накатывали, словно океанские волны и разбивались о новые ценности жизни. Что тогда для него было важным? Заработать денег хотя бы на ужин для всей семьи. А сейчас? Денег вдоволь. Что ему сейчас надо? Сейчас ему нужна жена. Почему он отсюда уехал? Когда умерли родители – единственное ценное, что у него было, он продал всё – дом, сад, всю утварь и купил билет в Америку, казавшейся тогда раем на земле. Но вскоре понял свою ошибку.
Радостной улыбки будто и след простыл, Лу уселся за столик в открытом кафе. Заказав себе чашечку эспрессо, он понял, что он уже говорит по-итальянски с американским акцентом, жуя звуки и «экая» через слово.
«Боже мой!» – крикнул он в сердцах. – «Куда я качусь!»
Допив кофе и оставив щедрые чаевые, Лу отправился к Франциско. Знаменитому на всю Сицилию мастеру ножей. Он давно, с ранних лет, мечтал о настоящем сицилийском ноже. Но то ему не позволяли обстоятельства, то – законы, то – отсутствие денег.
– Луиджи! – седовласый старичок, стоявший за прилавком, сразу же признал в молодом человеке маленького мальчика, который в детстве часто забегал к нему в лавку, что бы поглядеть на ножи. – Заходи, заходи!
– Франциско? Это Вы?
– Да! Да! Мой мальчик, это я. Ты пришел за ножом, не так ли?
– Я не могу поверить!
– А чему ты удивляешься? Тому, что я тебя помню? Ты же тогда поклялся, что купишь у меня нож, – Франциско извлёк из-под прилавка сверток, и аккуратно начал его разворачивать.
С бережностью, вытащив из ножен клинок невероятной красоты, игравший синим пламенем в отблесках солнца, мастер ножей произнес:
– Ты не помнишь, ты тогда сказал: «Я вернусь, и куплю этот нож, клянусь!». Ты каждый день приходил и говорил это. – Франциско положил нож на прилавок. Рукоять, вырезанная из кости, украшенная растительным узором оканчивалась головой сокола, вызывала трепет в сердце Лу, – Но ты уехал. С тех пор я держал этот нож, в надежде, что ты вернешься. И вот, ты вернулся! – старик улыбнулся.
– Спасибо вам! Спасибо вам огромное! – Лу улыбнулся в ответ.
Луиджи и Франциско ещё долго разговаривали. Лу долго просил мастера ножей перебраться в Америку, но тот отнекивался:
– Пойми, мальчик мой, года уже не те, да и кому я там буду нужен, а здесь у меня есть постоянные покупатели. Да и помирать мне скоро. Я уже место на кладбище присмотрел, – старик улыбнулся и тяжело вздохнув, допил кофе.
Выходя из лавки, Лу рассматривал клинок, он был шедевром, как и любой сицилийский нож. Он был уверен, что второго такого нет. Этот нож бесценен, хоть Лу и отдал за него символическую сумму.
Ровно в восемнадцать часов двери огромного особняка, где располагалась частная школа, в предместьях Палермо отворились. Из распахнутых дверей хлынула толпа девушек. На их лицах горели радостные глаза – они теперь вышли в самостоятельную жизнь. И только Мария Каликко – дочь Дона, мрачно опустив голову, выходила во двор, держав в руках чемоданы.
– Донна Каликко? – робко спросил Луиджи, подойдя к девушке.
– Да, чем могу помочь? – ответила Мария, подняв голову, засияв, словно солнце.
– Я от вашего отца. Пройдёмте.
Взяв чемоданы, Лу повел девушку к автомобилю. Он не успел запомнить ей лицо, но уже был влюблен в её волосы – черные как крыло ворона, завиваясь в небольшие кудряшки, словно волны на Адриатическом море, и разбивались о невероятно элегантные плечи.
Выйдя из порта Лондона, лайнер, наконец, набрал полную скорость. На борту начались празднования, но Лу и Мария сидели в каюте и никуда не выходили. Поудобнее устроившись на диване, Луиджи развернул свежий номер «Таймс», и погрузился в чтение.
– Почему Луиджи? – неожиданно спросила Мария.
– А почему нет? – рассеяно ответил Лу.
– Ну, твоё имя как-то не вяжется с твоей внешностью. Ты слишком высокий, что бы быть Луиджи. Тебе лучше подошло бы имя Марко, – улыбнулась девушка.
– Тебе не нравиться моё имя? – с вызовом спросил Лу.
– Нет. В смысле да. В смысле нравиться, – растерялась Мария. – Может, выйдем всё-таки из каюты?
«Почему бы и нет» – промелькнуло в голове Луиджи. – «Вечер в компании молодой девушки, которая может повлиять на мнение твоего непосредственного начальника. Что может быть лучше?»
– И это они называют «тунец по-сициллийски»!? – Луйджи швырнул на стол вилку с ножом и схватившись за бокал, продолжил. – Пустите меня к плите и я покажу им как готовится настоящая сициллийская еда!
– А мои карбонара, – Мария решила опротестовать заявления Лу, – вроде ничего.
– Вот именно, что «ничего»! – Лу покачал рукой. – Вот если бы их готовил я, они были бы восхитительны!
Не успел Лу начать вновь разносить в пух и прах шеф-повара корабельного рестрана, как к Марии подкатил какой-то весьма подвыпивший французик и с легким придыханием на ещё более ломанном английском, чем которым владел Лу по прибытии в США, спросил:
– Могу ли я иметь честь, попросить Вас, потанцевать со мной?
– Она не танцует, – отрезал Лу тоном, не подразумевающих протестов.
– Да ладно тебе, – мягко произнесла Мария и, схватив протянутую руку, закружилась в танце.
Долго наблюдая за Марией, Лу сделал вывод, что вот такая вот жена ему и нужна. Пусть даже она не будет уметь готовить или убирать, но Мария умна, красива.
Вспомнив вдобавок, что она к тому же дочь Дона, Лу опомнился от мечтаний и увидел, что французик тащит Марию к выходу. Сорвавшись с места, Лу догнал обидчика и схватив его за ворот пиджака потащил на палубу:
– А ну, пойдём, разберемся, – выпалил Лу, ощущая, как гнев заволакивает его разум.
– Она сама предложила! – пытался оправдаться француз.
Хук слева – кровь брызнула из носа обидчика.
– Что!? – переспросил Лу.
– Она сама... А!
Фраза прерванная на половине уже была знакома Лу и никаким образом ему не нравилась.
– Где твоя каюта?
– С52, - шмыгая носом ответил француз.
– В Америке и без тебя полно ублюдков, – выпалил Лу и выхватил нож.
Лезвие прошло точно под левым ребром, разорвав легкое. Вытащив, наконец нож, Лу медленно подвел слабеющего обидчика к перилам, последний раз посмотрел в затуманенные болью глаза и спихнул в холодные воды Атлантики.
– Зачем? – вырвалось из открытого от удивления и шока рта Марии.
– Перед отъездом Ваш отец строго на строго наказал мне беречь вас как самое дорогое, что у меня есть. Самое дорого, что у меня есть, это Ваш отец и моя семья. Но так как все мои родственники давно мертвы, а Вашего отца рядом нет, я берегу Вас так, как если бы Вы были частью моей семьи. А обидчика моей семьи я убью и за меньший проступок, – Лу склонил голову словно провинившийся школяр в ожидании наказания.
Мария высоко подняла подбородок, ей польстили эти слова:
– Хорошо, – Сказала она, подходя к Луиджи. – Я не в первый раз вижу смерть. Но я не хочу больше что бы так поступал. Я не хочу, что бы мы приплыли в Америку на пустом пароходе, – она улыбнулась так, как умеют улыбаться только сициллийки, умудренный опытом. В её улыбки была снисходительность, подобие радости, и немножко горести.
Лу посмотрел её глубокие зеленые глаза, и понял, что если чего-нибудь не сделает, то утонет в них. Он выпрямился, взял Марию под руку и они зашагали обратно за столик, спорить о талантах местного шеф-повара.
предистория
Снова поздняя ночь, снова дождь. В дверь дома Лу постучали. На пороге стоял консельери Дона – Гильермо:
– Лу, могу я войти?
– Конечно! – отходя в сторону, Лу впускал высокого гостя в дом. – Мой дом – твой дом.
Гильермо лишь улыбнулся в ответ.
– Кофе? – радушно предложил хозяин дома.
– Будь добр.
Вернувшись в гостиную с двумя чашками горячего ароматного кофе, Лу спросил:
– Дону Джузеппе что-то необходимо?
– В общем-то – да. Папа хочет, чтобы ты и твои люди встретили груз и переправили его на наш склад.
– А как же сами работники склада? Они разве с этим не справятся? – спросил Лу и отпил кофе.
– Видишь ли, в чем дело, – Гильермо поудобней устроился в кресле, – в городе объявилась новая группировка… они меня бесят. Они берут к себе всех… всякое быдло что ходит по улицам, с кастетами в карманах, идут к ним, вся шваль что валяется на улицах, тащится к ним. Они не чтут Омерту.
На последнюю фразу Лу среагировал как бык на красную тряпку. Он чуть не вскочил с кресла.
– Они хотят перехватить наш бизнес, – продолжил Гильермо, – это как раз и беспокоит Папу. Он возлагает на тебя большие надежды. Он хочет, что бы ты разобрался с ними, – консельери сжал руку в кулак, словно сдавливая противное насекомое или выдавливая сок из фрукта, – что бы ты заткнул их глотки, что бы ты поставил этих зарвавшихся молокососов на место.
Человек может бесконечно наблюдать за тремя вещами – как горит огонь, как течет вода и как кто-то работает. Лу, стоя в свете фонаря, держа дробовик на плече, как заправский охотник, наблюдая как грузчики, уставшие, но довольные, аккуратно и быстро перекидывают ящик за ящиком из товарного вагона в грузовичок Форд.
«Грузчики и вправду вернутся сегодня домой довольными, ведь они заработают за пару часов раза в два больше, чем зарабатывают за неделю, да ещё и получат надбавку за молчание... или за вредность производства» – Лу усмехнулся своим мыслям и побрел в сторону грузовика.
Не успел Луиджи улыбнуться, как в ворота въехала машина и с визгом остановилась в нескольких шагах от грузовика. Из машины вышли четверо хорошо одетых мужчин, держа оружие в руках:
– Прекратить разгрузку! – прокричал один из них на ломаном английском, со странным акцентом.
– Ты кто, мать твою, такой?! – возмутился Лу.
– Я здесь вопросы задаю! Заткнись, пока я тебе домовую книгу не порвал!
В мозгу Лу что-то переклинило. Он ошалел от обращения. С ним давно никто так не разговаривал. Разум Лу сразу отключился, дав волю инстинкту убийцы. Прищурившись, склонив голову, Луиджи направился к обидчику, перехватывая дробовик поудобнее. Подойдя вплотную, он смерил мужчину пристальным взглядом и резким движением сбил его с ног ударом приклада.
Солдаты Лу не опешили, и шквальным огнем из Томпсонов просто изрешетили машину и двоих нападавших. Один из обидчиков решил скрыться – убегая в панике, он что-то кричал и ругался.
– Да! – крикнул вдогонку ему Лу. – И передай своему боссу, что мы за ним придем!
– Босс, – к Лу подошел один из его людей, – а что с этими-то делать?
– Ну, это-то ещё дышит, его на пятый склад и допросить, только аккуратно. Этих, – Лу указал дулом дробовика на трупы, – в вагон и в Канаду. А я поеду к Папе, доложусь. Да. И добавьте грузчикам за молчание ещё по сто пятьдесят баксов.
– Слушаюсь, босс.
Ублюдок долго отказывался говорить. Играя роль боксерской груши, подвешенный к перекладине, он сначала вызвал массу веселья, а потом начал просто выводить из себя Лу.
– Ты что? Самый умный? – Луиджи кружил вокруг «груши» и вкладывал всё свою ненависть в удары.
Отхаркнув кровь и обломки зубов, сволочь наконец выдавила из себя:
– Ладно! Я всё скажу!
– То-то же, – Луиджи растекся в довольной улыбке, и повернул «грушу» к себе лицом и внимательно уставился в заплывшие глаза.
Дома у Дона Джузеппе как всегда было тепло и уютно, но в этот раз здесь было ещё и шумно. Стыдливо скрывая сбитые костяшки, Лу прошел в гостиную. Он был поражен. В доме собрались главный прокурор города Френк Смит, шеф полиции Макс Уолберг, главный судья Уолтер Джонс. Среди них были все его знакомые. Округлив глаза, Лу осматривал всю эту разношерстную компанию. Они переговаривались, шутили, кто-то танцевал с приглашенными девочками. Широко разинув рот, Лу и продолжил бы смотреть на всё это, пока к нему не подошел Гельермо.
– Лу, здравствуй.
Отшатнувшись, Лу выдавил из себя:
– Здравствуйте.
– Тебе что-то надо?
– Да, я хотел бы поговорить с Доном… и что здесь происходит?
Взяв Лу под руку, Гильермо отвел его на кухню:
– Луиджи, пойми, Дон хоть и глава семьи, но он ещё и бизнесмен. И ему необходимо поддерживать связи. Так что будь повежливее с гостями.
– Непременно, – улыбнулся Лу.
– Так чего ты хотел?
– Сегодня, когда мы приехали за товаром, приехали какие-то выблядки. Они хотели перехватить наш алкоголь.
– И? – нетерпеливо спросил консельери.
– Ну, мы уложили двоих, один ушел, один в бетоне на пятом.
– Надеюсь, вы его допросили?
– Конечно! – словно отвечая на оскорбление ответил Лу. – Это толи болгары, толи украинцы, в общем откуда-то из Восточной Европы. Возможно даже из России.
– Русские!? – воскликнул Гильермо.
– Хорошо что не кубинцы. С кубинцами вообще невозможно договорится. Или какие-нибудь макаки с Юга. Так вот, – Лу продолжил отчитываться, – они пытаются перехватить наших поставщиков, так как своих у них нет.
– Ясно, – заключил Гильермо.
– А-а-а! Мой милый Луиджи! – в кухню, в сопровождении двух охранников, вошел Дон Джузеппе. – Ты-то мне и нужен!
– Чем могу помочь, – Луиджи поклонился.
– Можешь и поможешь, – Дон легонько улыбнулся. – Ты, мой милый, через три дня, поедешь на Сицилию. Моя дочь, Мария, заканчивает там частную школу в Палермо и её надо забрать.
– Осмелюсь спросить, почему я?
– Потому, что пока некому, – отрезал Дон, укоризненно посмотрев на своего подчиненного. – С другой стороны – отдохнешь, развеешься. У тебя есть на кого оставить дела?
– Да. Марко. Он хоть молодой, но смышленый.
– А… Марко, это тот молодой человек, что помог тебе поправить положение с выплатами по защите с ресторанов?
– Да.
– Хороший мальчик, – кивнул Дон.
Полторы недели промелькнули как один миг в алкогольном дурмане. Луиджи даже не вспоминал, как он один, с камнем в груди, покидал родину. Как он с тоской в глазах последний раз взглянул на песчаный берег, усеянный мелкими островками зелени и взошел по трапу в трюм огромного стального монстра, который привезет его в США, для того, чтобы он стал мафиозо.
Наконец, Лу спустился по трапу. Наконец он стянул с себя жаркий черный пиджак в белую полоску, галстук, жадно втянул в себя пряный жаркий сицилийский воздух и, пнув мелкую гальку, побрел в сторону отеля.
«Какого черта?» – подумал он. – «Встречать Марию только вечером, а сейчас только двенадцать!».
Перехватив легкий чемодан, где лежали чистые рубашки и сменное бельё, Лу пошел гулять по Палермо.
Он вспомнил, как жил здесь. Он вспомнил, как бегал с друзьями по улицам. Он вспомнил, как воровал конфеты в той лавке, через дорогу… «Как же звали хозяина? А! Антонио! У него ещё был сын… Анджело, кажется». Воспоминания накатывали, словно океанские волны и разбивались о новые ценности жизни. Что тогда для него было важным? Заработать денег хотя бы на ужин для всей семьи. А сейчас? Денег вдоволь. Что ему сейчас надо? Сейчас ему нужна жена. Почему он отсюда уехал? Когда умерли родители – единственное ценное, что у него было, он продал всё – дом, сад, всю утварь и купил билет в Америку, казавшейся тогда раем на земле. Но вскоре понял свою ошибку.
Радостной улыбки будто и след простыл, Лу уселся за столик в открытом кафе. Заказав себе чашечку эспрессо, он понял, что он уже говорит по-итальянски с американским акцентом, жуя звуки и «экая» через слово.
«Боже мой!» – крикнул он в сердцах. – «Куда я качусь!»
Допив кофе и оставив щедрые чаевые, Лу отправился к Франциско. Знаменитому на всю Сицилию мастеру ножей. Он давно, с ранних лет, мечтал о настоящем сицилийском ноже. Но то ему не позволяли обстоятельства, то – законы, то – отсутствие денег.
– Луиджи! – седовласый старичок, стоявший за прилавком, сразу же признал в молодом человеке маленького мальчика, который в детстве часто забегал к нему в лавку, что бы поглядеть на ножи. – Заходи, заходи!
– Франциско? Это Вы?
– Да! Да! Мой мальчик, это я. Ты пришел за ножом, не так ли?
– Я не могу поверить!
– А чему ты удивляешься? Тому, что я тебя помню? Ты же тогда поклялся, что купишь у меня нож, – Франциско извлёк из-под прилавка сверток, и аккуратно начал его разворачивать.
С бережностью, вытащив из ножен клинок невероятной красоты, игравший синим пламенем в отблесках солнца, мастер ножей произнес:
– Ты не помнишь, ты тогда сказал: «Я вернусь, и куплю этот нож, клянусь!». Ты каждый день приходил и говорил это. – Франциско положил нож на прилавок. Рукоять, вырезанная из кости, украшенная растительным узором оканчивалась головой сокола, вызывала трепет в сердце Лу, – Но ты уехал. С тех пор я держал этот нож, в надежде, что ты вернешься. И вот, ты вернулся! – старик улыбнулся.
– Спасибо вам! Спасибо вам огромное! – Лу улыбнулся в ответ.
Луиджи и Франциско ещё долго разговаривали. Лу долго просил мастера ножей перебраться в Америку, но тот отнекивался:
– Пойми, мальчик мой, года уже не те, да и кому я там буду нужен, а здесь у меня есть постоянные покупатели. Да и помирать мне скоро. Я уже место на кладбище присмотрел, – старик улыбнулся и тяжело вздохнув, допил кофе.
Выходя из лавки, Лу рассматривал клинок, он был шедевром, как и любой сицилийский нож. Он был уверен, что второго такого нет. Этот нож бесценен, хоть Лу и отдал за него символическую сумму.
Ровно в восемнадцать часов двери огромного особняка, где располагалась частная школа, в предместьях Палермо отворились. Из распахнутых дверей хлынула толпа девушек. На их лицах горели радостные глаза – они теперь вышли в самостоятельную жизнь. И только Мария Каликко – дочь Дона, мрачно опустив голову, выходила во двор, держав в руках чемоданы.
– Донна Каликко? – робко спросил Луиджи, подойдя к девушке.
– Да, чем могу помочь? – ответила Мария, подняв голову, засияв, словно солнце.
– Я от вашего отца. Пройдёмте.
Взяв чемоданы, Лу повел девушку к автомобилю. Он не успел запомнить ей лицо, но уже был влюблен в её волосы – черные как крыло ворона, завиваясь в небольшие кудряшки, словно волны на Адриатическом море, и разбивались о невероятно элегантные плечи.
Выйдя из порта Лондона, лайнер, наконец, набрал полную скорость. На борту начались празднования, но Лу и Мария сидели в каюте и никуда не выходили. Поудобнее устроившись на диване, Луиджи развернул свежий номер «Таймс», и погрузился в чтение.
– Почему Луиджи? – неожиданно спросила Мария.
– А почему нет? – рассеяно ответил Лу.
– Ну, твоё имя как-то не вяжется с твоей внешностью. Ты слишком высокий, что бы быть Луиджи. Тебе лучше подошло бы имя Марко, – улыбнулась девушка.
– Тебе не нравиться моё имя? – с вызовом спросил Лу.
– Нет. В смысле да. В смысле нравиться, – растерялась Мария. – Может, выйдем всё-таки из каюты?
«Почему бы и нет» – промелькнуло в голове Луиджи. – «Вечер в компании молодой девушки, которая может повлиять на мнение твоего непосредственного начальника. Что может быть лучше?»
– И это они называют «тунец по-сициллийски»!? – Луйджи швырнул на стол вилку с ножом и схватившись за бокал, продолжил. – Пустите меня к плите и я покажу им как готовится настоящая сициллийская еда!
– А мои карбонара, – Мария решила опротестовать заявления Лу, – вроде ничего.
– Вот именно, что «ничего»! – Лу покачал рукой. – Вот если бы их готовил я, они были бы восхитительны!
Не успел Лу начать вновь разносить в пух и прах шеф-повара корабельного рестрана, как к Марии подкатил какой-то весьма подвыпивший французик и с легким придыханием на ещё более ломанном английском, чем которым владел Лу по прибытии в США, спросил:
– Могу ли я иметь честь, попросить Вас, потанцевать со мной?
– Она не танцует, – отрезал Лу тоном, не подразумевающих протестов.
– Да ладно тебе, – мягко произнесла Мария и, схватив протянутую руку, закружилась в танце.
Долго наблюдая за Марией, Лу сделал вывод, что вот такая вот жена ему и нужна. Пусть даже она не будет уметь готовить или убирать, но Мария умна, красива.
Вспомнив вдобавок, что она к тому же дочь Дона, Лу опомнился от мечтаний и увидел, что французик тащит Марию к выходу. Сорвавшись с места, Лу догнал обидчика и схватив его за ворот пиджака потащил на палубу:
– А ну, пойдём, разберемся, – выпалил Лу, ощущая, как гнев заволакивает его разум.
– Она сама предложила! – пытался оправдаться француз.
Хук слева – кровь брызнула из носа обидчика.
– Что!? – переспросил Лу.
– Она сама... А!
Фраза прерванная на половине уже была знакома Лу и никаким образом ему не нравилась.
– Где твоя каюта?
– С52, - шмыгая носом ответил француз.
– В Америке и без тебя полно ублюдков, – выпалил Лу и выхватил нож.
Лезвие прошло точно под левым ребром, разорвав легкое. Вытащив, наконец нож, Лу медленно подвел слабеющего обидчика к перилам, последний раз посмотрел в затуманенные болью глаза и спихнул в холодные воды Атлантики.
– Зачем? – вырвалось из открытого от удивления и шока рта Марии.
– Перед отъездом Ваш отец строго на строго наказал мне беречь вас как самое дорогое, что у меня есть. Самое дорого, что у меня есть, это Ваш отец и моя семья. Но так как все мои родственники давно мертвы, а Вашего отца рядом нет, я берегу Вас так, как если бы Вы были частью моей семьи. А обидчика моей семьи я убью и за меньший проступок, – Лу склонил голову словно провинившийся школяр в ожидании наказания.
Мария высоко подняла подбородок, ей польстили эти слова:
– Хорошо, – Сказала она, подходя к Луиджи. – Я не в первый раз вижу смерть. Но я не хочу больше что бы так поступал. Я не хочу, что бы мы приплыли в Америку на пустом пароходе, – она улыбнулась так, как умеют улыбаться только сициллийки, умудренный опытом. В её улыбки была снисходительность, подобие радости, и немножко горести.
Лу посмотрел её глубокие зеленые глаза, и понял, что если чего-нибудь не сделает, то утонет в них. Он выпрямился, взял Марию под руку и они зашагали обратно за столик, спорить о талантах местного шеф-повара.
предистория
Вопрос: продолжаь?
| 1. да | 5 | (71.43%) | |
| 2. нет | 2 | (28.57%) | |
| Всего: | 7 | ||
@темы: /lit/, в поисках дешевой славы